Даруй мне, время, мудрость немоты́,
чтоб не утратить го́лоса было́ва
в поспешности и су́етности сло́ва,
озву́чившего при́зраки тщеты́.
Как будто нам язык щекочет бес,
поэты все — немного красноба́и.
И речь изнемога́ет, погибая
в пучине необузданных словес.
О, эта разговорчивая прыть!
В ней — парадокс, отрадный для сатрапов,
когда страшнее всех цензурных кляпов
безбрежная свобода говорить.
Даруй мне, время, мудрость немоты́,
чтоб не утратить го́лоса было́ва
в поспешности и су́етности сло́ва,
озву́чившего при́зраки тщеты́.
Как будто нам язык щекочет бес,
поэты все — немного красноба́и.
И речь изнемога́ет, погибая
в пучине необузданных словес.
О, эта разговорчивая прыть!
В ней — парадокс, отрадный для сатрапов,
когда страшнее всех цензурных кляпов
безбрежная свобода говорить.
Даруй мне, время, мудрость немоты,
чтоб накопить в душе неизречённость.
Маячит в суесло́вье обречённость
духовности, любви и красоты.
Там, где сиял российской речи храм,
возвышенные фрески и детали
лихие словоблу́ды заболтали
и музыку преобразили в хлам.
Так пусть же храм, обугленный дотла,
восстанет вновь, прекрасен и спокоен,
всей мощью куполов и колоколен,
и запоют его колокола!..
Сквозь пытку бессловесной черноты
пусть мысль, как из бессвязного мычанья,
нам явит Слово — детище молчанья.
Даруй мне, время, мудрость немоты.
Даруй мне, время, мудрость немоты,
чтоб накопить в душе неизречённость.
Маячит в суесло́вье обречённость
духовности, любви и красоты.
Там, где сиял российской речи храм,
возвышенные фрески и детали
лихие словоблу́ды заболтали
и музыку преобразили в хлам.
Там, где сиял российской речи храм,
возвы́шенные фрески и детали
лихие словоблу́ды заболтали
и музыку преобрази́ли в хлам.
Так пусть же храм, обу́гленный дотла́,
восстанет вновь, прекрасен и спокоен,
всей мощью куполов и колоко́лен,
и запоют его колокола!..
Там, где сиял российской речи храм,
возвы́шенные фрески и детали
лихие словоблу́ды заболтали
и музыку преобрази́ли в хлам.
Там, где сиял российской речи храм,
возвы́шенные фрески и детали
лихие словоблу́ды заболтали
и музыку преобрази́ли в хлам.
Так пусть же храм, обу́гленный дотла́,
восста́нет вновь, прекрасен и спокоен,
всей мощью куполов и колоко́лен,
и запоют его колокола́!..
Сквозь пытку бесслове́сной черноты́
пусть мысль, как из бессвя́зного мыча́нья,
нам я́вит Слово — де́тище молчанья.
Даруй мне, время, мудрость немоты.
С-к-в-о́-зь пытку бесслове́сной черноты́
пусть мысль, как из бессвя́зного мыча́нья,
нам я́вит Слово — де́тище молчанья.
Даруй мне, время, мудрость немоты.
Сквозь пытку бессловесной черноты
пусть мысль, как из бессвязного мычанья,
нам явит Слово — детище молчанья.
Даруй мне, время, мудрость немоты.
Сквозь пытку бессловесной черноты
пусть мысль, как из бессвязного мычанья,
нам яа-вит Слово — детище молчанья.
Даруй мне, время, мудрость немоты.
Сквозь пытку бессловесной черноты
пусть мысль, как из бессвязного мычанья,
нам я вит Слово — детище молчанья.
Даруй мне, время, мудрость немоты.